Нина Есипенко
П.О'Священия
Соната Дождь
Альберту Мифтахутдинову
Над городом колеблется рассвет,
окрестных сопок очертанья зыбки.
Как вдруг Дождя скользящий пируэт
взвился фонтаном флейт, валторн и скрипки!
О детский плач!.. Откуда ты звучишь?
Какую гибель городу пророчишь?
Неужто впрямь людскую дичь и чушь
презрением недетским ты порочишь?
...Чего ты хочешь?..
- Здравствуй. И молчи.
Три утра кряду, сразу после ночи
я звал тебя, я посылал сигналы...
Ты, наконец, окликнула меня.
Я понял и хочу тебе поведать,
что этот город, где наш дух витает,
на грани самой пошлой катастрофы.
Ты не простынешь? Холодно. И сыро.
Я знаю, что тебе не вреден север,
спасёт повышенный теплообмен,
но всё-таки давай зайдём под крышу.
... В коврово-кресельно-стеллажный полумрак
нас привели скрипучие ступени,
и чайник, оторвавшись от бумаг,
через минуту прыгал от пыхтенья.
Да будет чай! Поутру и всегда -
не символ, нет, не ритуал ходячий,
но жизнетворен, как сама вода,
напиток - крепкий, сладкий и горячий.
- Поговорим о странностях любви?
- Ах, перестань, прошу тебя, умолкни!
Ты слишком любишь говорить красиво,
но думаю, что в сути ты права.
- Иного я не мыслю разговора...
- Да! Да! Пускай доходит до раздора!
Эх, Вавилон, проклятый Вавилон, -
ты помнишь эту древнюю легенду?
Творили столп, во славу божества,
по-нашему, наверно, храм искусства,
храм духа, что ли... Словом, понимаешь.
Мне видится, что это было нечто
похожее на Север наших дум:
Дом Ветра... Дом единого Порыва...
- Аркадий? Друг? - не говори красиво...
- Да! Чёрт с ним, с Вавилоном! Пусть гниёт!
Архангелов тревожит запах мысли...
Куда как проще всех кормить интригой
и выжимками пошлого шаблона,
куда как трудно понимать любовь...
- Ну вот, а я о чём тебе твердила?
... за окнами тихонько моросило,
и школы музыкальной силуэт
виднелся мне как в дымке детских лет.